Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
– Это она?
Зеннляйтнер покачал головой:
– Она выше и блондинка. И у нее не столько хрени повсюду. – Имелся в виду металлический пирсинг.
С автостоянки послышалось, как кто-то завел машину.
– Она нас обманула! – воскликнул Грайнер и побежал назад к мельнице Мангфалль. Коллеги последоввали за ним.
– Эй, вы, задницы! – заорала Франци. – Снимите с меня браслеты, мать вашу!
Когда Грайнер и пятеро его коллег прибыли на стоянку, все клиенты собрались перед заведением, чтобы наблюдать следующее зрелище.
Самый молодой полицейский и его коллега сели в свою машину, потому что добежали первыми. При посадке что-то пошло не так, как обычно, но в спешке не было времени подумать об этом. Прямо за ними двери машины захлопнули Бенедикт Шартауэр и его коллега. Шартауэр точным, быстрым движением затянул ремень и нажал кнопку запуска двигателя. У Шартауэра также создалось впечатление, что не все в порядке. Если бы он отреагировал правильно, автомобиль со стороны водителя не завалился бы вниз, так же как и с пассажирской стороны. Еще до того, как понял, что это может означать, он услышал безумный хохот снаружи, слегка приглушенный кузовом машины. Завсегдатаи пивной «Мельница Мангфалль» веселились от души, некоторые складывались пополам от смеха, а старый Иоганн Линтингер так шлепнул Шинкинджера Джо по плечу, что тот потерял равновесие и рухнул на землю. Все это произошло в течение секунды. Вскоре Шартауэр смог разглядеть причину всеобщего счастья: автомобиль младших коллег не трогался с места, хотя двигатель завывал, а коллега за рулем ушиб грудь в бесполезной попытке подтолкнуть машину. Что-то пошло не так, подумал Шартауэр. Но он не мог заниматься своими коллегами, ему нужно было преследовать беглянку. Поэтому он дал газу. Машина Шартауэра двигалась, в отличие от машины коллег. Она прыгнула вперед, а затем завалилась на сторону водителя, и Шартауэр потерял контроль над автомобилем, тем временем машина резко свернула влево и через несколько метров врезалась сбоку в другую патрульную машину. Та, в свою очередь, рухнула с кирпичных блоков, на которые ее поставили, и – коллега как раз дал полный газ – рванула вперед и, до того как водитель успел ударить по тормозам, врезалась в большую кучу дров.
Кройтнер держался на заднем плане, но получил одобрительное похлопывание по плечу от Шинкингера, который поднялся на ноги, вытирая мокрые от слез глаза. Половинный подъем домкратом автомобиля Шартауэра был такой блестящей идеей, что этот метод вскоре стал широко известен среди местного населения как «подкройтить».
Между тем финал приближался: Грайнер и Зеннляйтнер были последними, кто садился в свой автомобиль, они в большом замешательстве наблюдали, какие странные пируэты выделывали две другие патрульные машины. Поскольку у них не было времени оценить ситуацию, Грайнер завел машину и уехал, тем более что с его автомобилем странностей не наблюдалось. Однако аномалии начались, как только машина сдвинулась с места. Грайнер едва мог удержать рулевое колесо, оно рвалось из рук. Автомобиль ехал достаточно прямо, но так, будто невидимые гиганты толкали его то вперед, то назад. Это вызвало просто ураган веселья. Нужно было видеть происходящее снаружи, чтобы в полной мере оценить комичность ситуации. Хотя колеса все еще оставались на месте, были ослаблены все винты, чтобы шины выполняли дикие движения в разные стороны. Ни дать ни взять автомобиль для клоуна в цирке. Те зрители, которые еще не упали на колени от смеха, затянули песню гномов «Хейхо, хейхо…». И когда Грайнер и Зеннляйтнер наконец добрались до дороги, от машины отвалилось первое колесо, что не придало ей стабильности. Грайнер затормозил, вышел из машины и осмотрел потери. Тем временем Иоганн Линтингер упал на шею Шинкинджера Джо и всхлипнул: «Я буду скучать, ей-ей!» – а Кройтнер мудро стоял в сторонке. Когда раздраженный взгляд Зеннляйтнера достиг его, Кройтнер сделал виноватый жест, означавший, что он сожалеет о неизбежном побочном ущербе.
Шартауэр попытался по радио нацелить своих коллег в районе на беглый автомобиль. Но ни он сам, ни экипажи других патрульных машин не могли дать описание этого транспортного средства. Все полицейские машины, собранные на этой стоянке, были не пригодны для эксплуатации. Грайнер хотел арестовать всех присутствующих. Но он знал, что этого нельзя сделать без свидетелей. И единственным, кто мог бы дать показания против этой банды преступников, был серьезный седой господин. Только вот его нигде не было видно.
* * *
В тот вечер Кройтнер несколько раз пытался позвонить Ларе на мобильный телефон Линтингера. Но она не ответила. И это вызывало беспокойство.
Они миновали озеро Шпитцинг с его сверкающими отелями и направились дальше в горы – Лара и приятный пожилой джентльмен, который помог ей сбежать от полиции, не задавая вопросов. Раньше Лара никогда не посещала этих мест. Это был горнолыжный курорт, а ей не нравилось кататься на лыжах. Через некоторое время от основного шоссе отделилась дорога к коттеджу.
Он показал ей комнату, в которой она будет спать, ванную и рассказал все, что ей нужно было знать. Пристраивая свое пальто на вешалку, он почувствовал тяжесть пистолета и спрятал его на книжной полке. Девушка как раз была в ванной. Когда она вернулась и посмотрела на него, он почувствовал укол. Ему были знакомы эти глаза. Когда-то очень давно он уже видел их. Но он так и не вспомнил. Даже когда она попрощалась, чтобы идти спать, и опять повернулась к нему.
Он сидел в гостиной до поздней ночи, пил пиво и думал. Взглянул на книги, за которыми ждал пистолет. Он должен это сделать? Или есть другое решение?
Глава 38
Берлин, осень 1996 года
Прежде чем завещание было вскрыто, Зиттинг позвонил нескольким знакомым адвокатам, чтобы осведомиться о наследодателе Герберте Аугустине. Коллега из промышленного юридического бюро наконец дал нужную информацию. Аугустин, по его сведениям, был единственным акционером «Шварцвассер лтд». Компания владела недвижимостью, которая некогда была частной собственностью семьи Аугустин, а двадцать лет назад приобрела статус общества с ограниченной ответственностью. После объединения обеих Германий к их активам добавилось несколько объектов в Восточном Берлине и Бранденбурге. Даже с этой информацией Зиттинг ничего не мог сделать. Экономическое и жилищное законодательства были в значительной степени чужды ему. Он занимался этим в прошлом только эпизодически, и ему приходилось каждый раз звонить адвокату в отдел регистрации земли, чтобы разъяснить юридические вопросы.
В последний день сентября в Берлин пришла осень. Холодные ветра и ливни опустошали террасы перед ресторанами, а Зиттинг надел шерстяную шапочку. В больнице Шарите обычного врача не было. Его заместителю пришлось сначала заглянуть в папки. Состояние Сильвии не изменилось, она еще не пришла в себя. Ему разрешили вой ти к ней и сесть на кровать.
Он осторожно взял Сильвию за руку, стараясь не задеть ни один из шлангов и проводов, которые связывали ее с различными аппаратами. Две трети ее лица покрывали бинты, а в носу была трубка для подачи кислорода. Ее рука оказалась теплой, и это непонятно почему испугало Зиттинга. Он беззвучно попросил у Сильвии прощения, сжал ее руку и разразился жестоким плачем, который продолжался с четверть часа. И когда Зиттинг понял, что эта женщина на больничной койке была единственным человеком в мире, который мог бы утешить его, отчаяние стало еще безысходнее. Он провел у Сильвии три часа, и в некоторые моменты чувствовал целительное спокойствие и желание лечь рядом с ней и умереть.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
